Была ли Хюррем жестокой
У молоденькой Роксоланы не было вообще ничего, она даже не отличалась особенной красотой.
Ей оставалось полагаться только на свои ум и изобретательность.
Не обладая сногсшибательной внешностью, она решила сыграть на обаянии и легкости характера.
Неизменно хорошее настроение Роксоланы в итоге привлекло внимание султана, она сначала заслужила прозвище Хюррем ("смеющаяся"), а затем и вошла в доверие к господину и повелителю, как остроумная и наблюдательная собеседница.
С этого момента Сулейман уже не относился к ней, как к юной пустышке, развлечению на одну ночь, которое теряет привлекательность вместе с девственностью.
Но влюбленность монархов быстротечна, как имели возможность убедиться сотни женщин с лучшими стартовыми возможностями, чем новая фаворитка Сулеймана. И поэтому Хюррем постоянно приходилось выпускать коготки за спиной султана.
Нелегкое это дело, всегда опережать своих врагов и соперников на два шага! В любимице султана проснулись азарт и амбициозность.
Ей уже мало было статуса фаворитки. Она начала перекраивать под себя давно устоявшиеся законы, правила и традиции.
Вопреки всем придворным нормам, ей удалось остаться во дворце навсегда, родить от султана пятерых сыновей и стать не просто законной женой, но соправительницей, лучшим другом и советником.
Впечатляющая карьера даже для особы царских кровей.
Такие достижения, к сожалению, требовали жертв.
Хюррем участвовала в интригах, результатами которых становились казни высокопоставленных деятелей (Ибрагим-Паша) и потенциальных претендентов на трон. Это исторический факт.
Но говорит ли это о патологической жестокости, или о стремлении к власти любой ценой? И пощадили бы эти вельможи Роксолану, окажись она на их месте?
Обретя вкус к власти, Хюррем уже не могла вернуться к роли бывшей фаворитки. Для нее цель оправдывала любые средства. Это не столько жестокость, сколько безразличие к падшим.
Возможно, благотворительные и архитектурные проекты Хюррем были попыткой в какой-то мере снять груз с души. Испытывала ли она угрызения совести, или считала, что маленькое зло ради общего блага допустимо, мы уже никогда не узнаем.
